Данко, проработавший в Большом
театре 15 лет, вспоминает, что с приходом в труппу Николая Цискаридзе все стали
над ним посмеиваться. Николай сильно выделялся на фоне других артистов:
утонченный, изысканный. «С приходом в Большой Николая Цискаридзе в нашем коллективе
появилось нечто новое. Коля очень сильно выделялся среди мужской половины
гримуборной. Он был такой необыкновенно утонченный, изысканный. Нарды
презрительно игнорировал. На его столике лежали розовые коробочки с Микки-Маусами.
С собой он носил массу разноцветных резиночек — завязывал ими хвостики,
заколочками закалывал челку. Какие-то браслетики, необыкновенные чулочки,
шерстяночки — все это было очень женственным, красивым. Особенно на контрасте.
Рядом с ним сидели его коллеги в вечно грязных носках, потных майках и с
небритыми рожами. Вся труппа над Цискаридзе ржала «в покатушку». Но дальше
насмешек не шло. У нас была строжайшая дисциплина, как в армии. Не дай бог
кому-то что-то сказать, тут же следовало дисциплинарное наказание. Я уважаю
Цискаридзе за то, что он с достоинством прошел через этот шквал насмешек. Коля
много лет потратил на то, чтобы стать настоящей звездой. В Большом таких, как
он, больше нет…», - вспоминает Данко о начале большой карьеры Цискаридзе.
|